Решения конституционного суда по правам человека. Конституционный суд против европейского суда. Конституция и постановления

Новости, 13:16 14.07.2015

Решение КС по ЕСПЧ противоречиво и опасно – адвокаты

Контекст

МОСКВА, 14 июл - РАПСИ, Диана Гуцул. Решение Конституционного суда (КС) РФ о юрисдикции Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) рождает неустранимые противоречия и может повлечь за собой обострение напряженности в международных отношениях - такого мнения придерживается большинство экспертов, опрошенных РАПСИ во вторник. Одновременно с этим некоторые юристы называют решение КС «мудрым и логичным».

КС РФ во вторник своим решением подчеркнул, что Россия остается под юрисдикцией ЕСПЧ и не будет уклоняться от исполнения его решений. При этом суд определил, что участие России в международном договоре не означает отказа от государственного суверенитета. «Решения ЕСПЧ подлежат исполнению только с учетом признания верховенства Конституции Российской Федерации, а разрешать вопрос о применении национального законодательства должны национальные власти», - постановил суд.

«Кто в лес, кто по дрова»

Юрист Виталий Черкасов считает, что ни к чему определенному в данном вопросе Россия так и не пришла.

«Абсолютно двоякая позиция получается: с одной стороны, в Конституции прописан приоритет международных норм, но тут же нам дают понять, что в определенных случаях от принятых обязательств мы можем отходить. Кто в лес, кто по дрова - так получается. То есть в определенных случаях соблюдаем принятые обязательства, в определенных - нет. Это плохо», - комментирует решение КС Черкасов.

Он также напоминает, что нормы закона должны быть незыблемы, а участники процесса должны понимать, как действуют его механизмы. «А здесь все будет отдано на откуп правоприменителю. Трудно будет в таком случае говорить, что Россия - правовое государство», - заключил Черкасов.

Адвокат Владимир Жеребенков напоминает, что в статье 15 Конституции РФ говорится о приоритете международного права над российским.

«Теперь возникает неустранимое противоречие. Вынесенное КС решение нельзя назвать разумным: суд дает наводку на усмотрение, тем самым возникает оценочный момент и неопределенность. Появится лазейка обходить и игнорировать международные нормы, это не нормально», - настаивает адвокат.

Жеребенков считает, что решение КС «ангажировано и выходит за рамки правового поля»: «В последнее время, к сожалению, КС свойственны такие решения. У нас граждане и так не доверяют нашим судам, и то, что КС встал на сторону такого ущербного правосудия - вдвойне печально».

«Решений ЕСПЧ, которые раздражают власти, немного»

А вот для адвоката Алексея Мельникова такая позиция КС не является новостью.

«Три года назад председатель КС Валерий Зорькин в «Российской газете» фактически развернуто изложил эту же позицию. На практике данное решение будет означать, что в случае, если конкретный вопрос у властей будет вызывать беспокойство, они обратятся в КС с просьбой определить, не противоречит ли решение ЕСПЧ Конституции РФ? И суд сейчас четко сказал, что если противоречит, то он признает решение не имеющим юридическую силу. Такие примеры в мире есть, в этом нет революции», - добавляет Мельников.

При этом адвокату не совсем понятно, о каких «национальных властях» идет речь в решении суда. «Это кто? Участковый уполномоченный? Логично, что это сам Конституционный суд. Меня это решение вполне устраивает: оно корректное и уважительное по отношению к Основному закону и международным нормам. Излишней «элегантностью» кажется речь о национальных властях, слишком туманным образом о них говорится. Будет верно, если разрешать вопрос о применении национального законодательства будет сам КС. Подозреваю также, что в скором времени может возникнуть некое количество решений ЕСПЧ, которые раздражают власти, но их в принципе немного», - считает Мельников.

« Дважды два - не четыре »

Адвокат Анна Ставицкая не согласна с коллегой Мельниковым и называет решение КС противоречивым.

«С одной стороны, верно замечено, что Россия не имеет права не исполнять решения Европейского суда по правам человека, так как ею ратифицирована Конвенция и есть обязанность соблюдать решения, принятые ЕСПЧ. Но здесь же у в угоду депутатам и властям КС говорит, что в случае, если... - я даже затрудняюсь сформулировать, потому что мне, как юристу, здесь многое непонятно. Вот дважды два равно четыре, хочешь или не хочешь, это так. Тут аналогично: если государство ратифицировало международный договор, оно обязано его исполнять. Не устраивает что-то? Не подписывай и не выполняй, точка. А мы, получается, будем выполнять, но как-то чересчур по-своему. Но так не бывает!», - считает Ставицкая.

Она же обращает внимание на то, что Россия, ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, тем самым признала, что она не противоречит Конституции РФ. «Все-таки нынешнее решение не укладывается у меня в голове. И что за национальные власти такие? Кто это определять будет и по каким критериям - не ясно», - добавила адвокат.

В свою очередь, адвокат Александр Арутюнов находит в решении КС положительный момент: Россия остается под юрисдикцией Совета Европы и не выходит из-под юрисдикции ЕСПЧ. «Это цивилизованный подход. Что касается существа, то Россия признает верховенство национального законодательства, это можно назвать мудрым решением, оно в интересах России. Но, с другой стороны, теперь будет повод в необходимых случаях утверждать, что то или иное решение ЕСПЧ противоречит российскому законодательству и, в частности, Конституции РФ, и уже на этом основании такое решение Европейского суда исполнению не подлежит», - рассуждает Арутюнов.

Адвокат полагает, что в случае, если по конкретному делу подобное все же произойдет, «Европа поднимет шум и будет утверждать, что это означает выход из-под юрисдикции ЕСПЧ».

«Я вполне допускаю, что уже сейчас возникнут проблемы по поводу ЮКОСа. Как гражданин Россия я понимаю, что отдать 50 миллиардов - серьезный удар для страны. С другой стороны, решение есть и его надо исполнять. Мы заявим, что платить не будем, потому что решение противоречит Конституции, а Европа спросит, мол, как же так? И могут последовать действия, например, арест нашего имущества за рубежом. Это - опять напряженность в отношениях», - заключает Арутюнов.

Добавить в блог

Код для публикации:

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, 19 апреля. /ТАСС/. Конституционный суд (КС) РФ постановил, что решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу "Анчугов и Гладков против России" не может быть исполнено в части, где предлагается лишать не всех заключенных права голосовать. Однако законодатель может установить статус отдельных типов мест содержания заключенных, в частности, колонии-поселения, как не влекущих лишение избирательных прав. Соответствующее постановление оглашено в суде.

Судья Конституционного суда РФ Сергей Князев сообщил журналистам, что федеральный законодатель может наделить правом голосовать заключенных, отбывающих наказание в колониях-поселениях. Для этого необходимо изменить не Конституцию, а статус таких колоний, формально перестав считать их местом лишения свободы.

"Исполнение решения возможно, но не путем изменения Конституции, а если федеральный законодатель пойдет на то, что такой вид лишения свободы как отбывание наказания в колонии-поселении перейдет в иной вид уголовного наказания", - сказал Князев. Он отметил, что в Конституции четко сказано, что заключенные, отбывающие наказание в местах лишения свободы, не могут участвовать в голосовании, и это нельзя изменить.

Вердикт Конституционного суда

В 2013 году ЕСПЧ вынес решение по делу "Анчугов и Гладков против России" и установил нарушение российскими властями Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с лишением заявителей, отбывающих наказание в исправительных учреждениях, права избирать и быть избранными. Министерство юстиции обратилось в КС с просьбой признать невозможность исполнения данного постановления, так как его выводы противоречат Конституции РФ.

Согласно материалам суда, КС признал исполнение решения ЕСПЧ невозможным "в части общих мер, предполагающих внесение в российскую правовую систему изменений, которые позволяли бы ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, содержащихся в местах лишения свободы".

При этом КС отметил, что "федеральный законодатель вправе оптимизировать систему уголовных наказаний, в том числе посредством перевода отдельных режимов отбывания лишения свободы (в частности, в колонии-поселении) в альтернативные виды наказаний, хотя и связанные с принудительным ограничением свободы, но не влекущие ограничения избирательных прав".

КС признал возможным исполнение постановления в части мер общего характера, направленных на обеспечение справедливости, соразмерности и дифференцированности применения ограничений прав осужденных (заключенных). По мнению суда, эта часть постановление и так реализуема в российском законодательстве.

По данным пресс-службы КС, это первый направленный в суд запрос о возможности исполнения конкретного постановления ЕСПЧ в рамках Конституции РФ после принятия в декабре 2015 года закона, вносящего поправки в федеральный закон "О Конституционном суде РФ".

Согласно документу, который в декабре прошлого года подписал президент РФ, КС разрешается признавать неисполнимыми решения международных судов, в первую очередь ЕСПЧ, в случае их противоречия российской Конституции.

Реакция СПЧ

Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества удовлетворен решением Конституционного суда РФ по делу о возможности участия заключенных в выборах. Об этом ТАСС заявил член СПЧ Илья Шаблинский, который представлял в Конституционном суде позицию Совета по данному вопросу. "Конституционный суд нашел правовой путь для разрешения этой спорной ситуации. Мы этим решением удовлетворены", - сказал Шаблинский. "На мой взгляд, КС учел в своем решении и позицию президентского совета, и сохранил возможность для граждан России и дальше обращаться в Европейский суд по правам человека", - добавил он.

"Я рад, что Конституционный суд поддержал позицию Совета в данном деле", - сказал глава СПЧ Михаил Федотов. Глава СПЧ подчеркнул, что Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), решение которого и рассматривал КС, не ставил вопрос об изменении Конституции РФ. "Европейский суд ставил вопрос не об изменении Конституции России, а о возможности дифференцированного толкования конституционной нормы, запрещающей заключенным участвовать в выборах. Это не первый раз, когда СПЧ работает с КС, не всегда КС поддерживает нашу позицию, но в данном случае поддержал, и мы приветствуем это решение", - заявил Федотов.

Дело Анчугова и Гладкова

Граждане РФ Анчугов и Гладков, отбывая наказания в колониях за тяжкие преступления, на основании ч. 3 ст. 32 Конституции России были лишены права участвовать в голосовании. Они пытались оспорить это в тяжбах с избирательными комиссиями, а также путем обращения в КС РФ.

Не добившись своего, в 2004 и 2005 годах они обратились в ЕСПЧ. Позднее заявления в Европейский суд дополнялись данными о новых выборах, в которых они по-прежнему не могли принимать участие.

В июле 2013 года ЕСПЧ единогласно принял постановление, в котором признал, что "имело место нарушение требований статьи 3 Протокола N1 к Конвенции (о защите прав человека)". Он также постановил, что "установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы в настоящем деле достаточной справедливой компенсацией любого морального вреда, который был причинен заявителям, и отклонил требования заявителей о справедливой компенсации", хотя те хотели получить €30 тысяч и €20 тысяч соответственно.

В последнее время на фоне различных международных разногласий все чаще разворачиваются дискуссии о том, в какой степени решения международных судов являются обязательными для государств, являющихся участниками соответствующих международных соглашений. Наиболее заметной в этом контексте стала деятельность Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).

Как следует из текста Европейской Конвенции и иных документов международного права, роль Европейского суда носит субсидиарное (дополнительное) значение, в то время как основное бремя возложено на публичную власть национальных государств, в том числе на Конституционный суд России.

Отрадно то, что оба суда - ЕСПЧ и КС РФ многократно и весьма уважительно ссылались в своих актах на правовые подходы друг друга. В целом можно сказать, что диалог наладился. Но не обошлось и "без ложки дегтя". По ряду дел в отношении России Европейский суд выразил свое несогласие с позицией Конституционного суда, поправляя его.

Возникновение противоречивых подходов неизбежно и вполне предсказуемо, особенно в ситуации, когда единый стандарт прав человека устанавливается для государств, имеющих различия, порой существенные, в уровне экономического развития, в истории становления и закрепления демократических институтов, в духовных ценностях, правовой инфраструктуре и традициях, во многих других явлениях человеческой деятельности.

В последнее время одним из наиболее примечательных стало постановление ЕСПЧ по делу "Анчугов и Гладков против России" (2013). Выбор этого дела обусловлен еще и тем, что на его примере можно наиболее показательно проследить наметившуюся тенденцию по активному распространению влияния ЕСПЧ на различные сферы государственной деятельности стран-участниц Европейской Конвенции.

История вопроса

В этом деле ЕСПЧ впервые в своей практике взял на себя бремя признания несоответствующим Конвенции одного из положений текста Основного закона РФ. Даже не практики применения и не толкования конституционного положения публичной властью, а, по сути, непосредственного волеизъявления народа. В данном деле Европейский суд нашел противоречие между требованиями статьи 3 Протокола N 1 к Конвенции и положениями пункта 3 статьи 32 Конституции РФ.

Первая из упомянутых норм сформулирована следующим образом: "Стороны обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти". Конституционная же норма говорит о том, что "Не имеют права избирать и быть избранными граждане [...] содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда". Нетрудно заметить, что приведенный текст Конвенции о "заключенных" вообще не упоминает и что противоречие возникло не между текстами Конвенции и Конституции, а с правилом, являющимся результатом толкования, т.е. с новым выведенным ЕСПЧ правилом, положение которого находится весьма далеко от первоначального текста международного договора (Конвенции).

Справедливости ради отметим, что Европейский суд не раз ранее уделял внимание толкованию положений конституций некоторых других государств - участников Конвенции (Ирландия, Турция, Босния и Герцеговина, Швейцария), известны и случаи несогласия ЕСПЧ с подходами национальных конституционных судов других стран (Австрия, Германия, Латвия и др.). Как говорится, "ничего личного!". Однако указанное постановление в отношении России вновь оживило ведущуюся уже много лет среди отечественных и зарубежных экспертов дискуссию о пределах усмотрения Страсбургского суда и национальных конституционных судов по вопросу о толковании содержания прав человека.

Само по себе отступление от буквально текста Конвенции и разработка ЕСПЧ "новых прав" в основном возражений не вызывает. Более того, Конвенция прямо наделяет ЕСПЧ правом на толкование, к применению которого суд весьма активно прибегает. Вопрос, очевидно, в том, имеются ли пределы права ЕСПЧ на толкование, и если да, как они определяются? Действительно, текст Конвенции, впрочем, как и Конституции, содержит широкие абстрактные формулировки, рассчитанные на применение во множестве типичных ситуаций. Всех нюансов, которыми наполнена жизнь, в тексте закона не учесть. Но "Дьявол скрывается в деталях!". Именно суды и призваны оценивать путем толкования особенности каждой конкретной ситуации с целью справедливого "точечного" применения абстрактных нормативных положений. Сказанное не означает, что право на толкование безгранично. Предположим, например, вывод суда о необходимости смены / корректировки конституционного строя, об обязательности участия в международной военной организации и т.п. во имя (и под флагом) защиты демократии и прав человека. Может ли быть обязательным решение ЕСПЧ, отменяющее любое решение национальных властей? Очевидно, что это не так, несмотря на то что в статье 46 Конвенции устанавливающей обязательность постановлений ЕСПЧ соответствующее ограничение не содержится.

Только в исключительных случаях

Уже после вступления в силу постановления по делу Анчугова и Гладкова КС вновь указал на обязательность для исполнения окончательных постановлений ЕСПЧ, принятых в отношении России (постановление КС от 14.07.2015г N21-П).

Но КС в то же время укрепил ранее сделанный им вывод о приоритете российской Конституции, уточнив, что "Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения Конституции Российской Федерации" (п. 2.2). Такое положение относится прежде всего не к самому международному договору, а к такому "обязательству, которое основано на истолковании, приданном соответствующей норме уполномоченным межгосударственным органом в рамках рассмотрения конкретного дела" (п. 3).

Реакция законодателя последовала почти молниеносно. Полномочие КС на проверку через призму национальной Конституции исполнимости решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека (в том числе постановлений ЕСПЧ) было вскоре закреплено в законе "О Конституционном суде Российской Федерации". Законодателем выдержана логика КС, отраженная в указанном июльском постановлении: конституционному контролю может подвергаться не текст международного договора, а истолкование такого договора, предложенное межгосударственным органом. Следуя ранее высказанной позиции Конституционного суда, надо полагать, что вывод о несоответствии Конституции РФ может быть сделан не во всех случаях несогласия, а только в исключительных случаях, т.е при наличии совершенно очевидных (явных) и имеющих существенное значение оснований.

Такой подход вызвал в адрес России шквал критики, главным аргументом стало вполне справедливое и, кстати, не оспариваемое КС положение о необходимости соблюдения международных обязательств, в том числе содержащихся в Конвенции. Обращается внимание на то, что одним из таких международных обязательств является признание права ЕСПЧ на толкование Конвенции. Наконец, говорится и о том, что Россия, присоединяясь к 1998 году в Конвенции, не воспользовалась предоставляемой ей международным правом возможностью сделать оговорку об ограниченном применении Конвенции (например о приоритете конституционных положений, о выборочной обязательности постановлений ЕСПЧ и т.п.). К сожалению, при этом, как это часто случается в запале негативной критики, почти ничего не говорится о контраргументах, использовавшихся, между прочим, в диалоге с различными международными организациями, включая ЕСПЧ, не только представителями российского истеблишмента.

О чем договорились

Неизменность и общеобязательность известного еще со времен римского права принципа Pacta sunt servanda (договоры, в том числе международные, должны исполняться) сомнений ни у кого не вызывает. Ключевой вопрос здесь в ином! Этот вопрос - о чем договорились? Иными словами, каким образом толковать известную норму статьи 46 Конвенции об обязательности постановлений ЕСПЧ? Устанавливает ли сформулированное в ней положение абсолютную, безусловную обязанность государства - участника международного соглашения? Или же данная норма содержит исключения? Должно ли пониматься положение статьи 46 в системе других норм международного права, в контексте толкования аналогичных обязательных норм, к которому прибегали не только Европейский cуд, но и другие международные суды?

Приведу лишь несколько юридических ссылок.

В соответствии с пп. "а" п. 1 ст. 2 и п. 3 ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров (Венская Конвенция), в частности, международное обязательство (договор) выводится из совокупности связанных между собой международно-правовых документов, независимо от их конкретного наименования; при толковании международного договора наряду с контекстом учитываются последующая практика применения договора, любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками.

Общие нормативные положения, образующие совместно с Конвенцией "Договор" как по предмету Конвенции в целом (права и свободы человека), так и по отдельным ее положениям, содержатся в основополагающем акте международного права - Уставе ООН, в многочисленных специальных конвенциях и иных соглашениях, посвященных вопросу исполнения решений иностранных судов, защите государственного иммунитета и т.п.

Так, в Уставе ООН (п. 1, 7 ст. 2 и др.) закреплен принцип уважения самостоятельности, суверенитета и равенства государств. А в соответствии со ст. 103 Устава ООН, "В том случае, когда обязательства Членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу". Принцип уважения суверенитета, самостоятельности государств, находящий отражение в национальном публичном порядке, получил закрепление и во многих международных соглашениях, посвященных исполнению решений иностранных судов и арбитражных трибуналов: решение может не исполняться, если оно противоречит национальному или международному публичному порядку.

Возведение требования об уважении национального суверенитета и публичного порядка на уровень императивного принципа международного права (jus cogens) означает, что толкование Конвенции (статьи 46) должно сохранять его действие. Это правило подразумевается в тексте Конвенции.

Конституция и постановления

Основные элементы отечественного публичного порядка закреплены в Конституции РФ, имеющей, в отличие от конституций многих европейских государств, специальный правовой статус. Среди основополагающих идей правового государства находится идея защиты народа от возможного произвола публичной власти, в том числе и от произвола, который может быть проявлен в процессе нормотворчества государства.

Особую силу и значимость в Конституции России, принятой всенародным волеизъявлением, имеют те ее положения, которые касаются прав и свобод человека и которые, кроме того, имеют прямое действие. К таковым относится и вызвавшая неудовольствие ЕСПЧ норма пункта 3 статьи 32 об ограничении избирательного права заключенных. Порядок принятия Конституции, отличающийся по странам (всенародным голосованием, парламентом государства и т.д.), может иметь значение при решении вопроса о ее соотношении с международным договором и тем более с его толкованием, предлагаемым международным судом. Международно-правовые обязательства по Конвенции возникают у государства, а не у соответствующего народа, оформившего свое волеизъявление в Конституции.

Едва ли в данном случае оправдана и традиционная для критиков ссылка лишь на пункт 4 статьи 15 Конституции, устанавливающей, что "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора".

В этом деле ЕСПЧ впервые взял на себя бремя признания несоответствующим Конвенции одного из положений Основного закона РФ

Во-первых, забота, проявленная Европейским судом в отношении лиц, совершивших особо тяжкие преступления, в существе своем не базируется на таких принципах и нормах международного права, которые являлись бы общепризнанными (ограничения, аналогичные российским, существуют во многих европейских странах, а также на иных континентах).

Во-вторых, Конституция РФ к законам в смысле второго положения данной нормы не относится. Поэтому установленные международным договором, в том числе статьей 3 Протокола N 1 к Конвенции (в толковании ЕСПЧ), "иные правила, чем предусмотренные законом" могут иметь приоритет перед законом, но не перед Конституцией РФ. Наконец, если "международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы" и имеют приоритет перед законами (пункт 4 статьи 15), то в этой системе Конституция, как в ней это недвусмысленно указано, "имеет высшую юридическую силу" (пункт 1 статьи 15).

Конституционный суд РФ однозначно высказался в июльском постановлении в пользу Конституции. Приведенную в постановлении аргументацию, основанную как на буквальном, так и контекстном прочтении норм Основного закона, можно дополнительно подкрепить ссылкой на статью 22 - "Особый порядок выражения согласия на обязательность для Российской Федерации международных договоров" - Федерального закона от 15 июля 1995 года N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации": "Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке".

И еще одна важная для дела, но не учтенная ЕСПЧ особенность российского избирательного права. Россия вместе с рядом иных государств, присоединившихся к Конвенции, является участником специального регионального международного договора - Конвенции о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах - участниках Содружества Независимых Государств (Кишинёв, 7 октября 2002 года, вступила в силу 11 ноября 2003 г. - Конвенция СНГ). Согласно пункту 1 статьи 18 Конвенции СНГ "избирательные права и свободы граждан могут быть ограничены конституцией, законами и не считаться дискриминационными, если они предусматривают", в частности, "ограничение права избирать и быть избранными в отношении граждан, содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда". В данном случае речь уже идет о тексте международного договора, а не о его толковании.

Не выглядят завершенными и рассуждения критиков относительно действия правила статьи 27 "Внутреннее право и соблюдение договоров" Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, в соответствии с которым "Участник [международного договора] не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора". В любом случае критики, ссылаясь на норму статьи 27, упускают, пользуясь распространенным риторическим приемом - не замечать неудобные контраргументы,- положение ст. 46 Венской Конвенции.

А согласно пункту 1 статьи 46 Венской конвенции "государство не вправе ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушении того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основание недействительности его согласия, если только данное нарушение не было явным и не касалось нормы его внутреннего права особо важного значения". Иными словами, согласие государства на приоритетность международного договора недействительно (в том числе в части признания абсолютной власти ЕСПЧ), то есть оно отсутствует, если предполагаемое согласие касалось нормы внутреннего права особо важного значения и нарушение порядка выражения согласия было явным.

Представляется, что само по себе закрепление в Конституции РФ нормы прямого действия по столь частному вопросу, как голосование заключенных, придает соответствующему правилу в глазах российского общества особо важное значение. Это правило, будучи помещенным в результате всенародного голосования в текст Конституции, стало элементом публичного порядка России. Соблюдено и второе условие.

Как уже отмечалось, очевидность недостаточности лишь только общих формулировок о присоединении России к Конвенции для признания абсолютной приоритетности толкований Конвенции ("новых правил"), предлагаемых ЕСПЧ, над нормами прямого действия Конституции РФ следует как из международного, так и национального права. В международном праве специальным ограничителем абсолютной свободы усмотрения международного суда выступает, в частности, национальный суверенитет и публичный порядок. В российском праве - это упомянутое правило, закрепленное в специальном федеральном законе.

Положения, закрепленные в Конституции, в том числе касающиеся иерархии правовых норм, в силу нормативного статуса Конституции являются "особо важными", они, будучи доступными для добросовестного участника Конвенции наряду с положениями международного публичного порядка (уважение национального суверенитета и публичного порядка), являются, кроме того, явными. Поэтому, специальная оговорка о приоритете Конституции, национального публичного порядка, при заключении международного договора будет избыточной. А вот уступка суверенитета в пользу международной организации, наделение ее правом вторгаться в область национального публичного порядка должны быть выражены явно и недвусмысленно. Такая оговорка при подписании Европейской Конвенции не делалась.

Таким образом, присоединяясь к Конвенции, ее участники, вопреки мнению сторонников буквального понимания сформулированного в статье 46 Конвенции требования об обязательности, не договаривались о наделении ЕСПЧ безграничной властью (усмотрением) в толковании абстрактных норм Конвенции. Сказанное не умаляет огромного значения совместной деятельности ЕСПЧ и национальных органов конституционного правосудия в деле выявления единых стандартов прав человека и их защиты.

Справка "РГ"

Конституционный суд РФ рассмотрел запрос минюста о возможности неисполнения решения Европейского суда по правам человека в громком деле "Анчугов и Гладков против России" о противоречии прописанной в Конституции РФ нормы об абсолютном запрете для заключенных на участие в выборах Европейской конвенции о правах человека. Решение по этому делу было вынесено в 2013 году. Сергей Анчугов и Владимир Гладков были арестованы в 1995 году. Впоследствии каждый из них был осужден (первый заявитель: убийство, мошенничество; второй заявитель: убийство, грабеж, участие в организованной преступной группе, сопротивление сотрудникам милиции) и каждому был вынесен смертный приговор, впоследствии замененный на пятнадцатилетний срок. В заключении оба они стали борцами за права заключенных, судя по количеству жалоб, направляемых ими в различные инстанции. Помимо прочего, оба они жаловались на лишение их избирательных прав.

Ключевой вопрос

А может, и нет проблемы?

Обратимся теперь к существу юридических разночтений, возникших в деле Анчугова и Гладкова. Аргументация Европейского суда предельно ясна. Указанное право голоса "заключенного" не является абсолютным, и оно может быть ограничено законом. Однако такое ограничение должно быть пропорциональным (соразмерным), то есть в конечном итоге не распространяться на всех лиц, содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда, без учета их индивидуальной ситуации, особенностей личности, тяжести совершенного преступления и т.п.

Пропорциональность (соразмерность) является одним из общепризнанных условий допустимости ограничения государством прав и свобод частных лиц. Она в данном случае предполагает, по мнению ЕСПЧ, наличие в национальном праве механизмов, позволяющих учитывать такие факторы, "как тяжесть совершенного правонарушения и поведения правонарушителя", то есть дифференцировать заключенных по группам.

Но ведь такой механизм имеется и в российском праве, хотя он содержится не в тексте Конституции, а в иных правовых актах. В отличие от права итальянского, он формализован не в виде прямого указания в законе на срок заключения, а иначе. Но, как говорил Дэн Сяопин, "не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей!" Важно, чтобы был достигнут необходимый итог - дифференциация, пропорциональность ограничения права. Ограничение избирательного права заключенных допускается, но важно (хотя не столь важно каким образом), чтобы такое право сохранялось/восстанавливалось в отношении лиц, хоть и нарушивших уголовный закон (в том числе заключенных), но не представляющих большой общественной опасности. В международном праве широкое распространение получил так называемый принцип функционального регулирования. Когда обязательным является достижение согласованного соответствующими странами результата. Способ же достижения, его нормативное оформление имеют второстепенное значение.

В самом деле, согласно пункту 3 статьи 50 Конституции РФ каждый заключенный вправе рассчитывать на помилование или смягчение наказания. Смягчение наказания, в том числе в части возращения заключенному избирательного права, осуществляется согласно нормам, содержащимся не в Конституции, а в федеральных законах.

Так, получившие для ЕСПЧ значение индивидуализирующие преступника факторы учитываются российским судом, в частности, при принятии решения об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания (статья 79 УК РФ) и при замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания (статья 80 УК РФ). Процедуры и условия применения данного критерия судом содержатся, в частности, в статье 175 Уголовно-исправительного кодекса РФ, в статье 399 Уголовно-процессуального кодекса РФ и др. При использовании данных механизмов судом в силу требований закона должны приниматься во внимание как тяжесть совершенного преступления, так и личность правонарушителя.

Кроме того, дифференциация производится судом и на стадии назначения наказания. Так, суд может назначить наказание в виде лишения свободы, но при этом заменить реальное отбывание срока принудительными работами. Эта мера применяется к лицам, в отношении которых назначенный судом срок лишения свободы не превышает пяти лет (статья 53.1 УК России). Распространенной является и практика назначения судом условного наказания (статья 73 УК России), то есть когда свобода и избирательное право за лицами, приговоренными к наказанию в виде лишения свободы, сохраняются.

Такой технический юридический прием отличается от порядка, принятого в некоторых других государствах, но приводит к искомому ЕСПЧ результату - дифференциации заключенных.

Для ясности высказанной позиции считаю необходимым вновь подчеркнуть, что нормы прямого действия Конституции РФ имеют приоритет над нормами ("новыми правилами"), созданными Европейским судом в результате "эволютивного" толкования Конвенции. Что же касается дела Анчугова и Гладкова, то ситуация не выглядит столь уж конфликтной. По мнению ЕСПЧ, выявленное им противоречие может быть установлено путем толкования КС, то есть без изменения Конституции (пп.107 , 111 постановления).Поэтому противоречие подхода суда лишь с буквальным текстом одной из норм Конституции может устраняться посредством контекстного толкования - применения предусмотренных российским правом указанных дифференцирующих механизмов.

Известно, что юристов меньше, чем высказываемых ими мнений. Чрезвычайно интересно, к какой же аргументации по данному вопросу прибегнет Конституционный cуд.

Фото с сайта wikipedia.org

Когда речь заходит о взаимодействии России и Страсбурга, традиционно упоминается количество российских жалоб, из года в год остающееся одним из самых высоких по сравнению с другими странами. Какие нарушения нашел ЕСПЧ в действиях властей в этом году, какие решения можно отметить как самые значимые для взаимоотношения судов и как изменилось взаимодействие между ними год спустя после того, как возможность не исполнять противоречащие законодательству решения Страсбурга закрепили окончательно?

Взаимодействие или оппозиция?

"КС занимается не тем, как не исполнить решения ЕСПЧ, а поиском путей их исполнения", - заявил председатель Конституционного суда Валерий Зорькин накануне рассмотрения КС запроса Минюста по "делу ЮКОСа" о рекордной компенсации в €1,86 млрд. Убеждать в том, что между двумя судами будет построен "мост с двусторонним движением", ему приходится не впервые. Дискуссии вокруг возможности неисполнения решений Страсбургского суда в России ведутся не первый год, и столько же Зорькин говорит: противопоставления России и Европы нет, а проблемы, если они и появятся, будут решаться через диалог.

Еще летом 2015 года КС, рассматривая направленный депутатами запрос, высказался за такую возможность. Тогда его поддержали Минюст, МИД и Генпрокуратура, а уже в декабре того же года решение было закреплено законодательно. Словно бы подкрепляя делами слова о том, что соответствующие законодательству страны решения ЕСПЧ по-прежнему будут исполняться, Минфин для выплаты компенсаций по решениям, вынесенным против России: ранее, в сентябре, говорили, что денег на страсбургские компенсации не хватает, а с начала лета выигравшим дела против российских властей ничего не выплачивали (см. " ").

Но при всех утверждениях о готовности к взаимодействию число российских дел, находящихся под надзором Комитета Министров Совета Европы, который следит за исполнением государствами-участниками постановлений ЕСПЧ, постоянно растёт (см. " "). В 2010 году оно составило 951, а в прошлом, 2015 году, достигло уровня 1549 дел, обращает внимание Максим Тимофеев, кандидат юридических наук, доцент Европейского гуманитарного университета , соавтор поступившего в КС по делу ЮКОСа "меморандума друга суда" (amicus curiae brief). При этом около 12-13% этих дел относятся к категории так называемых лидирующих (leading): это означает, поясняет Тимофеев, что в них российские власти не предприняли мер общего характера во исполнение постановления Европейского суда по правам человека. "На этом фоне утверждение Конституционного суда о том, что обязательство исполнить постановление ЕСПЧ не является безусловным, поднимает проблему рутинного неисполнения на новый уровень. На уровень открытого противостояния", - считает эксперт.

Изменения: реальные и мнимые

Несмотря на появившуюся возможность неисполнения решений Страсбурга, о радикальных переменах во взаимоотношениях КС и ЕСПЧ говорить пока не приходится, уверена часть опрошенных "Право.ru" экспертов. "В целом практика ЕСПЧ продолжает оказывать существенное влияние на правовую систему РФ, и отчет Минюста об итогах правоприменения за 2015 г. служит лишним тому подтверждением", - считает Александр Костин, юрист "Хренов и партнёры" . Солидарна с этим мнением и Екатерина Баглаева, юрист "Юков и партнёры" . Суды стараются взаимодействовать по мере возможностей, отмечает она: ЕСПЧ не раз соглашался с толкованием закона, данным КС РФ, и наоборот.

Как указывает КС РФ в одном из своих Постановлений (Постановление КС от 19.04.2016 № 12-П), “признавая фундаментальное значение европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, частью которой являются постановления ЕСПЧ, КС готов к поиску правомерного компромисса ради поддержания этой системы, оставляя за собой определение степени своей готовности к нему, поскольку границы компромисса в данном вопросе очерчивает именно Конституция Российской Федерации”.

При этом, как считает Костин , сегодня наблюдается вторжение Страсбурга буквально во все аспекты жизни общества - решения могут затрагивать как вопросы прав беженцев, так и, к примеру, право священников вступить в брак, как в деле Fernandez Martinez v. Spain. Подтвердил это и судья от России в Страсбурге Дмитрий Дедов: по , Большая палата приняла "гигантское количество постановлений", затрагивающих такие темы, как межконфессиональные споры, миграцию, правовой статус свидетеля, ограничение доступа адвоката к обвиняемому в экстренных случаях, домашний арест, борьба с терроризмом, несменяемость судьи как элемент независимости судсистемы, а также принятие решений присяжными заседателями. Возможная реакция Минюста на вторжение ЕСПЧ в значимую для правовой системы России сферу будет вполне ожидаемой, замечает Александр Костин. Так, осенью 2015 года вышел доклад Минюста об особенностях правоприменения в России, в котором отмечается: ЕСПЧ в последние годы выносил постановления, которые выходят "за пределы его юрисдикции и субсидиарной роли" и вступают в противоречие с Конституцией (см. "Особенности правоприменения в России: Минюст опубликовал доклад за 2015 год ").

Один из примеров "кризисного" периода, с которого началось осложнение отношений судов, стало . Здесь ЕСПЧ счел недопустимым ограничения в российском законодательстве права военнослужащего-мужчины на получение отпуска по уходу за несовершеннолетним ребенком. Европейский суд в достаточно резкой форме признал такое ограничение дискриминационным.

Другое, широко обсуждаемое в этом году дело - , первое дело, в рамках которого КС воспользовался правом не соблюсти решение (см. " "). В целом КС не может принимать решение о невозможности исполнить постановления ЕСПЧ, если оно противоречит российскому законодательству в широком смысле, обращает внимание Максим Тимофеев : для этого постановление должно вступать в конфликт с положениями об основах конституционного строя и правовым режимом регулирования прав и свобод человека и гражданина. Именно к такому выводу пришёл КС в своём постановлении от 19 апреля 2016 года № 12-П. Он установил, в частности, что исполнение постановления Европейского Суда по делу "Анчугов и Гладков против России" невозможно, поскольку последнее требует внесения изменений в Конституцию России, которая недвусмысленно лишает всех заключённых активного избирательного права (ч. 3 ст. 32), напоминает Тимофеев . "В этой связи представляется, что предусмотренные Главой XIII.1. полномочия носят экстраординарный характер. И с первого взгляда кажется, что данное полномочие не может применяться часто прежде всего потому, что противоречие между положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в их толковании ЕСПЧ) и текстом Конституции России - это чрезвычайно редкий случай. Дело "Анчугов и Гладков против России" является этому ярким примером", - говорит Тимофеев.

Опасный потенциал

Большинство экспертов согласны: едва ли будет много дел, по которым решения ЕСПЧ будут официально не исполняться. "Я думаю, что отношение России с ЕСПЧ меняется в связи с тем, что ЕСПЧ сильно напряжен с ситуацией с ЕС вообще, а России стала вообще гибче и "хитрее" и старается исполнять рядовые решения. Поэтому конфликт будет постепенно сглаживаться и скоро сойдет практически на нет. Не думаю, чтобы Конституционный суд использовался в качестве "дубины" часто", - говорит Дмитрий Гололобов, приглашенный профессор университета Вестминстера, российский адвокат и английский солиситор.

Однако видят в возможности неисполнения и опасный потенциал, который в перспективе может негативно сказаться на динамике отношений Россия-Страсбург. Так, Максим Тимофеев уверен, что существующая процедура отказа от исполнения решения противоречит международным обязательствам России. "Статья 27 Венской конвенции о праве международных договоров не позволяет государству-участнику международного договора "ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора". Россия как одна из сторон Конвенции добровольно приняла на себя обязательство добросовестно исполнять окончательные постановления Европейского Суда. Введение такой процедуры ставит под сомнение желание нашего государства это обязательство соблюдать", - говорит он.

Еще один спор, который видится экспертам потенциально опасным, - так называемое "дело ЮКОСа", на момент публикации находящееся на рассмотрении Конституционного суда по запросу Минюста России. (см.). Представители министерства добиваются неисполнения постановления ЕСПЧ двухлетней давности, которым Страсбург обязал Россию выплатить экс-акционерам ЮКОСа беспрецедентную компенсацию в размере €1,86 млрд: в такую сумму суд оценил нарушения прав заявителей в результате банкротства компании.

Постановление не должно быть исполнено, поскольку вывод ЕСПЧ о том, что компенсацию имущественного вреда могут получить лица, не исчерпавшие внутригосударственные средства правовой защиты, не соответствует требованию Конституции о прохождении "всех имеющихся" средств защиты до подачи жалобы в межгосударственный орган по защите прав человека (ч. 3 ст. 46), обосновывает свою позицию Минюст. "Фактически Минюст призывает Конституционный суд решить, что закреплённое в Конституции требование отличается от предусмотренного п. 1 ст. 35 Конвенции стандарта в его толковании ЕСПЧ. С позиции последнего, заявитель не должен исчерпывать "все имеющиеся" средства правовой защиты, а может ограничиться только "эффективными", - говорит Максим Тимофеев.

Если Конституционный суд согласится с позицией Минюста, это приведёт к потенциальной постановке вопроса о невозможности исполнения постановлений в огромном количестве дел - как разрешённых Европейским Судом, так и ожидающих своего рассмотрения, полагает Тимофеев. "В России существуют судебные и несудебные средства правовой защиты, которые ЕСПЧ не считает "эффективными". К ним, например, относятся производство в суде кассационной инстанции в уголовном процессе или обращение к Уполномоченному по правам человека в России. В результате процедура, которая с первого взгляда выглядит экстраординарной и достаточно ограниченной в своём применении, приобретёт по сути характер убийцы важнейшего института европейской системы защиты прав человека - института индивидуальной жалобы", - высказывает он свои опасения.

"Другими возможными кандидатами [на аналогичный сценарий] являются любые решения из области "эффективного контроля" - например, над Приднестровьем, когда на Россию возлагают ответственность за события на территориях, которые она не контролирует и, возможно, будущие "украинские" решения, если мы таковые увидим", - предполагает Дмитрий Гололобов .

В целом же, считает он, значение ЕСПЧ будет постепенно падать, поскольку большинство стран все-таки возвращаются к принципу примата своего "конституционного" судопроизводства. Так, наиболее ярко свою антистрасбургскую позицию демонстрирует Великобритания. Широко обсуждать возможность выхода из Конвенции там начали после решения, вынесенного Страсбургским судом по делу "Херст против Великобритании", вопрос в котором, как и в России, касался права заключенных участвовать в выборах. Высокий суд Великобритании в избирательном праве им , и такую позицию поддержали политические лидеры страны. А за этим решением последовали и другие, налагающие ограничения на возможность исполнить решение ЕСПЧ. Национальные ограничения существуют и в других европейских странах - например, в Германии и Италии (см. " ").

ЕСПЧ и Россия: год в цифрах

Россия по числу подаваемых жалоб на нарушение прав человека среди стран-участниц Европейской конвенции, заявил в этом году Председатель ЕСПЧ Гвидо Раймонди, выступая на IX Всероссийском Съезде судей. Однако число российских дел в Страсбурге по-прежнему велико. Суммы, которые придется выплатить государству тем, чьи жалобы удовлетворил суд, а удовлетворяет он большинство рассматриваемых жалоб, тоже немаленькие. Так, по предварительным подсчётам "Право.ru" только за 3 квартала 2016 года по удовлетворенным жалобам Россия должна будет заплатить более 2,5 млн евро.

В общей сложности за 9 месяцев ЕСПЧ вынес 86 решений, только два из которых были в пользу ответчика, общее число признанных нарушений - более 150. Самые "популярные" нарушения - ст. 3, Запрет пыток (32), ст. 5, Право на свободу и личную неприкосновенность (34), ст. 6, Право на справедливое судебное разбирательство (32).

​14 июля 2015 года Конституционный Суд РФ постановил, что решения ЕСПЧ должны исполняться с учетом верховенства Конституции РФ.
Слушание дела о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» по запросу группы депутатов Государственной Думы состоялось 1 июля.

История вопроса

В феврале 1996 года Россия подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а также ряд протоколов к ней. Ратифицировав эти соглашения, наша страна признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) и обязалась исполнять его решения. Соответствующие положения впоследствии были внесены в ряд законов и кодексов, что сделало постановления ЕСПЧ основанием для пересмотра ранее вынесенных судебных решений.

Позиция заявителя

Авторы запроса отмечают, что, согласно Конституции, участие в межгосударственных объединениях не должно приводить к нарушению прав человека или противоречить основам конституционного строя. По их мнению, оспоренные нормы обязывают суды и иные государственные органы безусловно выполнять решение ЕСПЧ даже вопреки российскому Основному Закону. В результате, как считают депутаты Госдумы, правоприменитель поставлен в безвыходную ситуацию, поскольку такая коллизия может оказаться неразрешимой. Исходя из этого, они полагают оспариваемые нормы несоответствующими Конституции Российской Федерации (частям 1, 2 и 4 статьи 15 и статьи 79).

Позиция Суда

Участие Российской Федерации в международном договоре не означает отказа от государственного суверенитета. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод и основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ не могут отменять приоритет Конституции. Их практическая реализация в российской правовой системе возможна только при условии признания за Основным Законом нашей страны высшей юридической силы.

В основе Конституции Российской Федерации и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод лежат общие базовые ценности. Исходя из этого, в подавляющем большинстве случаев коллизии между двумя документами не возникают вовсе. Однако подобный конфликт возможен, если ЕСПЧ даст трактовку Конвенции, противоречащую Конституции РФ. В такой ситуации, в силу верховенства Основного Закона, Россия будет вынуждена отказаться от буквального следования постановлению Страсбургского суда. Данный вывод соотносится с практикой высших судов европейских стран (в частности, Германии, Италии, Австрии, Великобритании), которые также придерживаются принципа приоритета норм национальных конституций при исполнении решений ЕСПЧ, и нормами Венской конвенции о праве международных договоров. В то же время, при разрешении подобных конфликтов необходимо не стремиться к самоизоляции, а исходить из необходимости диалога и конструктивного взаимодействия. Только таким путем могут быть построены по-настоящему гармоничные отношения между правовыми системами Европы, основой которых будет не подчинение, а взаимное уважение.

Верховенство Конституции при исполнении решений ЕСПЧ может быть обеспечено исключительно Конституционным Судом РФ в рамках одной из двух процедур:

1) О проверке конституционности законодательных норм, в которых ЕСПЧ обнаружил изъяны. Соответствующий запрос обязан направить суд, пересматривающий дело на основании решения европейской юстиции;

2) О толковании Конституции по запросу Президента или Правительства РФ, когда органы власти сочтут конкретное постановление ЕСПЧ в отношении России неисполнимым без нарушения Основного Закона. Если Конституционный Суд РФ придет к выводу о несовместимости с Конституцией вынесенного в Страсбурге решения, оно не подлежит исполнению.

Федеральный законодатель вправе создать для Конституционного Суда РФ специальный правовой механизм обеспечения верховенства Конституции при исполнении постановлений ЕСПЧ.

Председательствует в процессе ЗОРЬКИН Валерий Дмитриевич

Судья-докладчик МАВРИН Сергей Петрович