Вор паша. Захаров, павел васильевич

История о том, как знаменитый вор в законе Паша-Цируль в середине 90-х убил в Ялте другого «коронованного» — Васю-Очко, стала чуть ли не легендой. Крайним в этой истории остался «башмаковский» авторитет Юра-Молдаван. Он присутствовал при разборках Цируля с Васей и потом заявил, что последнего убил другой вор в законе — Володя Севастопольский. В общем, Юра «напорол бока».

Что интересно, после этого ближайший товарищ по оружию этого самого Молдавана должен был исполнить кровавый заказ Цируля в Москве. Странные совпадения, не правда ли?

Из звереныша в зверя

Коренной москвич Павел Васильевич Захаров, клички Цируль и Зверь, 1939 г. р., за шесть десятков лет ни дня не работал и как минимум половину сознательной жизни провел за решеткой. Впервые Паша угодил в тюрьму, когда ему едва исполнилось 19 лет. Взяли за кражу кошелька, который он вытащил в трамвае у дамочки. Через год он попал под амнистию. Еще через год Пашу снова взяли за кражу. Второй срок был солиднее — три года.

Именно во время второй отсидки в нижнетагильском лагере за ним закрепилась кличка Зверь. Он и впрямь отличался звериной жестокостью и неуступчивостью. Цируль всегда принципиально находился в «отрицаловке», отказывался выходить на работы и не шел на сотрудничество с тюремной администрацией. В общем, он добился того, что в тюрьме ему дали еще один срок. В итоге на волю вышел матерый уголовник, кстати, прочно сидящий «на игле».

В 19-летнем возрасте Захаров прошел «коронацию» в воры в законе и получил кличку Цируль. Он еще в зоне отлично освоил парикмахерское искусство и, освободившись по амнистии в 1960 году, почти год проработал парикмахером. В конце 70-х, имея за плечами уже 16-летний тюремный опыт, наш герой сколотил небольшую группу мошенников, которые «подрабатывали» в Москве около магазинов и в банках Внешпосылторга. Не брезговали ребята и квартирными кражами. Очередной срок Цируль получил уже по трем серьезным статьям: кража, хранение оружия и хранение наркотиков. В 1982 году за весь этот букет давали пять лет. Так что перестройку Цируль-Зверь встретил за решеткой.

Освободившись, Паша «поднялся», и среди его компаньонов и друзей были такие маститые воры, как Глобус, Шакро, Япончик, Боря-Ястреб. Последний был лидером коптевской бригады, в становлении которой Цируль принял непосредственное участие. Кроме того, он помогал «подниматься» и другим московским группировкам — солнцевской, долгопрудненской, пушкинско-ивантеевской.

Убийство в Ялте

В конце 80-х годов Цируль опять чуть было не угодил в кутузку из-за собственной несдержанности. У него произошел серьезный конфликт с «законником» по кличке Вася-Очко, имевшим в то время большое влияние в московском уголовном сообществе. Поводом стало высказывание Очко о том, что коммерческие начинания Цируля плохо вяжутся с его блатной репутацией. Ссора вылилась в поножовщину. Очко тогда потерял столько крови, что чуть не отдал Богу душу. Но обошлось…

А через 7 лет враги снова встретились, уже в Ялте. И опять вступили в бой. Тогда при этих разборках присутствовали крымские бандиты — «башмаки». Они же и остались крайними во всей этой истории. Как уже писала «1К», началось все с Юрия Иванова, который был поставлен «смотрящим» в Крыму. Утвердил его на эту «должность» некто Владимир Юрченко, он же один из авторитетнейших харьковских воров в законе, известный как Володя Севастопольский, или Сева.

Хоть и проживал Сева в Москве, но о братьях своих украинских не забывал — частенько навещал харьковских воров, среди которых был его друг Вася-Очко. Иванов был поставлен «смотрящим» в Крыму с подачи Севы именно тем самым воровским кланом, который возглавлял знаменитый российский «законник» Шакро. Однако «башмаки» не приняли в Крыму нового вора, и очень скоро тот… пропал без вести.

Объяснили братки это просто: дескать, Иванов не соответствовал критериям вора, потому что был судим за изнасилование. Соответственно тут же «башмаки» обвинили Севу в неправильной «коронации». Это и стало первым шагом ОПГ к войне с ворами. «Башмаки» оклеветали самого Севастопольского, обвинив его в причастности к убийству Васи-Очко.

На самом деле все было совсем не так. Васю убил в Ялте Паша-Цируль. На этой встрече воров присутствовал один из «башмаков» — Юра-Молдаван. События в тот вечер 1994 г. развивались следующим образом. Молдаван сидел с Васей за столиком, потом к ним подошел Паша-Цируль и начал ссориться с Васей. Тогда Юра-Молдаван сказал, что, дескать, в Крыму мы хозяева, а Вася — наш гость. Но матерый Цируль даже внимания не обратил на братков из ОПГ и дал своим дружкам команду напасть на Молдавана. С Васей же люди Зверя расправились жестоко — его выкинули в окно.

После этого происшествия Молдаван не придумал ничего лучше, как обвинить в убийстве Васи-Очко… Севу, на которого давно точил зуб. Это обвинение поставило «башмаков» в глупейшее положение перед всем воровским сообществом. Дело в том, что объяснение произошло не где-нибудь, а на поминках Васи. Именно здесь Молдаван демонстративно высказал Севе все, что о нем думал, после чего схватил бутылку со стола и ударил противника по голове.

Такого беспредела воры еще не видели! Когда об этом узнал ближайший друг Севы — Шакро, он решил организовать сходку, все разъяснить и наказать виновных «по понятиям». Но сходка тогда не состоялась, потому что у вора начались серьезные проблемы — ему пришлось некоторое время скрываться в Америке. Шакро вернулся на родину только в 1998 году. Сразу по возвращении вор в законе назначил сходку на двадцатые числа февраля 1998 года.

Когда «башмаки» получили приглашение, им стало не по себе. Единственное, что пришло им в голову, — ликвидировать Севу. Перед сходкой последний попал в харьковскую больницу. Именно туда 7 февраля ворвались люди Молдавана и нанесли Володе Севастопольскому более 20 смертельных ударов топором.

Похороны Севы состоялись в Харькове. На них присутствовали более 100 человек, все были шокированы. В шоке пребывал и Шакро, но тогда он не смог отомстить за смерть друга — в 1999 году вора арестовывали, подкинув ему наркотики. Освободился он через год. После этого Шакро вынужден был опять надолго уехать из страны.

Когда Шакро вернулся, в бега подался Юра-Молдаван. Последний до сих пор остается безнаказанным и неуязвимым.

Киллера взяли из наших

Но вернемся к Цирулю. Бригада Захарова росла как на дрожжах. Помимо собственной мощной группировки, он вскоре стал контролировать целый ряд крупных региональных формирований. Под его влиянием оказались две ОПГ — казанская и долгопрудненская. Также Цируль контролировал несколько фирм-пирамид.

В воровскую кассу деньги текли рекой. Наладив бесперебойную поставку валюты в воровской «общак», наш герой приступил к обустройству собственного быта. В его автопарке насчитывалось до 19 автомашин. Под Москвой, в Мытищинском районе, в поселке Жостово, была построена личная резиденция лидера подмосковных блатарей. В особняк было вложено около 10 млн. долларов! По периметру участка были установлены сканирующие камеры слежения. Под фундаментом прорыт подземный ход — на случай форс-мажора. Вот в этом подземелье Пашу и взяли милиционеры. Эта операция главного управления по организованной преступности МВД России прошла 15 декабря 1994 года.

Повод нашелся, причем стандартный: незаконное хранение оружия. Под подкладкой модного пальто «маэстро» милиционеры нашли пистолет ТТ. Нашего героя поместили в хорошо знакомую ему Бутырскую тюрьму. Правда, поначалу это причинило Цирулю некоторые неудобства: к тому времени Захаров был практически законченным наркоманом и не мог долго обходиться без дозы. Вскоре был налажен канал бесперебойной поставки наркотиков в Бутырку. Ассортимент препаратов, поступавших в СИЗО, был богатейший: метадон, героин, кокаин, опий-сырец…

Братва не только поставляла наркотики в тюрьму, но и предпринимала попытки вытащить Цируля на свободу. Зафиксированы как минимум две такие попытки. После ареста Цируля из «общака» были выделены 150 тысяч долларов для подкупа правоохранителя, который мог бы повлиять на следствие и суд. Такой влиятельный человек в форме был обнаружен в генеральной

прокуратуре. Но руоповцы были начеку. Об этой взятке им стало известно раньше, чем бандиты нашли способ ее передачи. Операция сорвалась, а высокопоставленный прокурорский работник был… уволен.

Цируль так и остался за решеткой, но прописку все-таки поменял. На этот раз его заперли в более надежную «Матросскую тишину». Сюда наркотики Цирулю стал поставлять его собственный адвокат — в запечатанных сигаретных пачках. В итоге неудачливый адвокат оказался на нарах.

Видя, что в любой тюрьме Захаров чувствует себя как дома, следователи предприняли еще одну попытку изолировать вора в законе от внешнего мира. Цируля перевели в Лефортово. Понимая, что после всех этих наркотических «накруток» выйти из тюрьмы становится делом нереальным, Захаров активизировался. Оперативники перехватили его очередной приказ: организовать убийство одного из членов следственной группы.

И вот что интересно: исполнить это поручение должен был известный крымский киллер — лидер ОПГ «Башмаки», по сей день находящийся в федеральном розыске по подозрению в организации нескольких громких убийств. Почему именно он, до сих пор остается загадкой — киллер в бегах, Цируль на небесах. Милиционеры узнали об этом и приставили к «приговоренному» сотруднику следственного комитета надежную охрану из спецназовцев, установили наружное наблюдение. Цируль свой приказ вынужден был отменить.

Судя по всему, российская Фемида собиралась судить Цируля по всей строгости закона, однако все разрешилось самым неожиданным образом — Паша умер. Официальная причина смерти — острая сердечная недостаточность. Впрочем, у него было серьезное заболевание крови, а также туберкулез да плюс годы употребления наркотиков. За решеткой он родился как авторитетный член криминального сообщества, за решеткой и умер. И никто так никогда и не узнает, состоялся ли уже суд над Павлом Захаровым в другой, более высокой инстанции или еще нет.

Жизнь этого старого вора в законе еще союзного значения была очень интересной.

Его не убили тогда, когда начался повальный отстрел воров в законе , причем достаточно влиятельных воров в законе , кем и был сам Паша Цируль - хранитель воровского общака Москвы и подмосковья. Как раз когда начались первые убийства воров в законе , Пашу Цируля арестовали, и весь период этой необъявленной войны ворам он пережил в СИЗО. Паша Цируль входил в первую пятерку авторитетнейших и влиятельнейших лидеров криминального мира России . Был одним из самых уважаемых воров в законе .

За заслуги в криминальном мире России , Пашу Цируля назначили хранителем воровского общака . Когда знаменитый вор в законе Япончик улетел в Америку, Паша Цируль стал самым влиятельным законником в Московской области.

А ведь начинал свою воровскую карьеру Цируль на благодарном воровском промысле - был карманником.

Захаров Павел Васильевич – коренной москвич. Родился (9 марта 1939 года) и вырос в бараке. В детстве начал воровать у своей же бабушки личные сбережения. В школу не ходил. Поэтому после окончания 5 класса, бросил это «дело». Первый срок получил по профессиональной статье - карманная кража. Дело было, когда Паше Цирулю исполнилось 19 лет. В трамвае вытащил у толстой дамочки деньги из сумки . Дамочка заметила, развопилась, и будущий вор в законе Паша Цируль был схвачен прямо на месте преступления пассажирами того злочастного для Цируля трамвая.

Но отсидеть весь положенный срок ему не удается - по амнистии его выпустили из зоны уже через год заключения. Именно во время этой первой отсидки, Павел Захаров стал вором в законе Пашей Цирулем - он был ярым отрицалой, конфликтовал с администрацией колонии. Яростно защищал воровские традиции . Естественно, что не заметить такого блатного, воры в законе не могли. Они приняли его в свой круг, и короновали , несмотря на молодой возраст. Кличка Цируль закрепилась за Пашей еще во время первого месяца пребывания в колонии. Он стриг авторитетных воров в законе и уголовных авторитетов . Надо сказать, что авторитеты подпускали к себе только уважаемых заключенных. А уж по части стрижки, тем более.
Ровно через год после освобождения, Паша Цируль опять попадает на срок. И опять за карманную кражу. На этот раз суд отмерил набирающему вору в законе Паше Цирулю 3 года колонии. Во время второй отсидки за Цирулем закрепилось еще одно погоняло - Зверь.

После второй отсидки Паша Цируль стал именно тем человеком, которым оставался всю оставшуюся жизнь - авторитетным вором в законе , который питал слабость к наркотикам. Хотя в то время, мало кто догадывался об этой неуважаемой привычке вора в законе .

В конце семидесятых, Паша Цируль выйдя на свободу создает свою преступную группировку , которая будет одной из первых в Криминальной России построена по образу группировок 90-х годов. Он с уголовной братвой начинают делать махинации с чеками, производить аферы возле магазинов «Березка».

В 1982 году Пашу Цируля вновь отправляют в колонию по трем серьезным статьям: кража, хранение оружия и хранение наркотиков – причем в группе с двумя грузинскими криминальными авторитетами .

Выйдя при перестройке, Паша Цируль находит себя и здесь - воры в законе , зная его почтительные заслуги перед криминальным миром России доверили ему самое святое - хранение воровского общака .

Среди поддержавших его кандидатуру были такие влиятельные воры в законе , как – Глобус, Шакро, Раф-Сво, Боря-Ястреб . Последний, как известно, был лидером коптевской бригады , в становлении которой Цируль принял самое непосредственное участие. Кроме того, он помогал «подниматься» и другим столичным группировкам – солнцевской, долгопрудненской, пушкинско-ивантеевской .

Паша Цируль , также контактировал с известнейшим вором в законе Япончиком . Именно Цируль помог Япончику выбраться из Тулунской тюрьмы. Они хорошо дополняли друг друга - один хранитель воровского общака , другой смотрящий за славянским воровским движением . Но немного позже, уже из Америки, Япончик обвинит Пашу Цируля в растрате общаковских денег. И дружба двух влиятельнейших воров в законе перерасет в обоюдную ненависть.

Также у Паши Цируля назрел конфликт с еще одним уважаемым всем воровским миром вором в законе - Васей Очко . Цируль чтобы приумножить состояние воровского общака , вкладывал воровские деньги в различные предприятия. Вася Очко на одной из сходок предъявил Цирулю за это. Мол, негоже вору заниматься коммерцией. При каждой их встрече, два вора в законе все время сцеплялись. И однажды Цирулю надоело это. При одном из оскорблений, Паша Цируль выхватил нож, и нанес Васе Очко семь ножевых ранений. Но старый вор в законе выжил.

Последняя встреча двух воров в законе произошла через 7 лет после той «поножовщины». Вася Очко не забыл напомнить Цирулю про растрату общаковских денег. И уже вечером, блатные, которые ходили под Цирулем исполнили приговор - Вася Очко вылетел с балкона из своего номера, и разбился насмерть. Что интересно Криминальная Россия не стала предъявлять Цирулю какие-либо претензии. Он уже был недосягаем в своем авторитете . Вся воровская казна , а также деньги некоторых преступных группировок держались именно на Цируле .

В 1990 году Паша Цируль стал заниматься оптовыми поставками наркотиков из Колумбии. Также под его предвадительством существовало аж до семи разных преступных группировок . Он контролировал даже известную казанскую группировку , несколько региональных криминальных бригад , и ударную бригаду - туда входили спецы по ликвидациям.

Под руководством Паши Цируля , Долгопрудненская преступная группировка взяла под свой контроль практически всю территорию «воздушных ворот» страны – Шереметьево-1 и Шереметьево-2.

Но надо сказать, что у Цируля была любимая женщина по имени Роза. Она была из Волжска. С помощью казанской преступной группировки , Паша Цируль берет под свой контроль ряд фирм в этом городе. И покупает здесь две квартиры. Чтобы было меньше проблем с правоохранителями, Паша Цируль числится снабженцем в одной из фирм Волжска.

Когда начался отстрел воров в законе и криминальных авторитетов , Пашу садят.

После выхода, вор в законе начинает оказывать покровительство различным финансовым пирамидам. Среди них была известная фирма «Ви K°», владевшая, помимо всего, и автосалонами.

Воровской общак Паши Цируля пополнялся баснословными суммами. Одна только Казань отчисляла в «общак» 70 миллионов рублей ежемесячно.

Тут Цируль уже в открытую попирает воровские законы . Он строит себе особняк за 2 миллиона долларов в Жостово. Также покупает элитный коттедж в Карловых Варах.

В его личном гараже стоит 19 машин. Естественно, что очень дорогие.

Все это не могло не беспокоить правоохранителей. За Цирулем установленно негласное наблюдение.

И в одну из ночей был взят штурмом спецназа особняк Цируля . Но самого вора в законе сыщики сразу не нашли. Наткнулись на него случайно. Он был в подземных кулуарах своего особняка, которые выводили прямо в Московскую теплотрассу. Здесь же были сделаны «пыточные камеры для пленников должников именитого вора в законе Паши Цируля .

Когда Цируля арестовали, милиционеры по быстрому ретировались из особняка, так как очень боялись беспощадных бойцов вора в законе , которые могли появиться и дать отпор в любую секунду.

У Цируля находят пистолет ТТ и две обоймы к нему в подкладе плаща. Помещяют влиятельнейшего вора в законе в Бутырскую тюрьму.

Паша цируль - последнее видео с допроса.

Сюда братва ему «завозит» наркотики, так как Цируль стал к этому времени наркоманом со стажем, и без героина уже не мог - начиналась ломка.

Паша Цируль снабжает в Бутырке наркотиками еще двух воров в законе – Робинзона (Робинзон Арабули) и Славу Бакинского.

За 150 тысяч долларов, заимствованные из воровского общака , блатные подкупают сотрудника Генеральной прокуратуры, чтобы он посодействовал в освобождение Цируля . Но операция провалилась. Блатные на этот раз решили увеличить сумму выкупа - 500 тысяч долларов.

Но на этот раз план криминал итета не удался, а провалился с треском. Деньги ушли, а Пашу Цируля не освободили.
Тогда за дело принялись депутаты. Следственные органы оказались буквально завалены запросами от народных депутатов и общественных организаций. «Свободу Павлу Захарову !» – раздавался глас народа. Людям Цируля удалось взбудоражить и прессу. Позже выяснилось, что средний гонорар за одну статью в защиту Паши Цируля составлял примерно 50 тысяч долларов.

Но был бы какой-нибудь эффект от этого, теперь не известно, так как через несколько дней вор в законе Паша Цируль скончался в своей камере. А к тому времени он сидел уже в Лефортово.

Официальная причина смерти – острая сердечная недостаточность. Впрочем, у него ко всему было серьезное заболевание крови, а также туберкулез.

Таким образом Криминальная Россия осиротела на одного влиятельнейшего вора в законе Пашу Цируля .

Павел Захаров
Паша Цируль
Имя при рождении:	Павел Васильевич Захаров
Род деятельности:	Вор в законе
Дата рождения:
Гражданство:	СССР , Россия
Дата смерти:

Павел Васильевич Захаров (1939-1997) - известный российский вор в законе по кличке «Паша Цируль», один из главных наркобаронов России 1990-х годов, держатель воровского «общака» в течение многих лет.

Жизнь до 1990-х годов

В 1982 году Павел Захаров был арестован за кражу, хранение оружия и наркотиков , и впоследствии осуждён. Когда в разгар перестройки он вышел на свободу, клан воров в законе доверил ему хранение так называемого «общака ». Паша Цируль принимал самое непосредственное участие в становлении Коптевской, Солнцевской , Долгопруденской, Пушкинско-Ивантеевской организованных преступных группировок.

Однако Пашу Цируля уважали далеко не все воры в законе. Серьёзные конфликты были у него с Вячеславом Иваньковым («Япончик») и с вором старой формации «Васей Очко». Оба они обвиняли Захарова в растрате общаковских денег. С тех пор отношения между Япончиком и Пашей Цирулём окончательно испортились. Для Васи Очко всё закончилось гораздо более печально - Захаров набросился на него с ножом и 7 раз ударил его им, но тогда вор выжил. Спустя семь лет Захаров всё-таки отомстил Васе Очко - его люди выбросили вора из окна. Воровские кланы не стали предъявлять претензий к Паше Цирулю, поскольку все их финансы держались именно на нём.

1990-е годы

В 1990 году Захаров стал заниматься оптовой поставкой наркотиков из Колумбии . Но это было не единственное направление его деятельности. Именно под его руководством Долгопрудненская ОПГ захватила территорию обоих аэропортов «Шереметьево ». Он контролировал даже известную казанскую группировку. Сам же Цируль числился снабженцем в одной из фирм города

Январь 1997 года

Знаменитый следственный изолятор Лефортово находится недалеко от реки Яузы, между станциями метро «Бауманская» и «Авиамоторная».

Некогда этот следственный изолятор принадлежал могущественному КГБ. Его характеризовали не только толстые стены, строжайший режим и бдительность вертухаев. Подобные меры безопасности были предусмотрены и в других московских тюрьмах. Лефортово – это многочисленные видеокамеры наружного наблюдения по периметру корпуса, это тотальный контроль везде – от комнаты ожидания до коридора и кабинетов сотрудников, работавших в этом изоляторе. Это более семидесяти кабинетов для допросов и бесед с подследственными, которые – что ни для кого не секрет – прослушиваются и просматриваются. Ни следователь, ни адвокат, ни тем более подследственный – никого в этом следственном изоляторе не обделяют вниманием.

Следственный изолятор Лефортово функционировал еще с 1880 года как тюрьма военного ведомства для нижних чинов, направляемых сюда по приговорам полковых и окружных судов. В начале двадцатого века количество арестантов в Лефортово колебалось от 100 до 138 человек на 205 камер.

Четырехэтажное К-образное здание, огражденное по периметру четырехметровой каменной стеной, создавалось на уровне достижений тюремной архитектуры Западной Европы и Америки. От центра радиусами отходили четыре коридора с пустыми межэтажными пролетами, с камерами в четыре яруса. В каждой камере предусматривался клозет со сливом, кран с водой для умывания и питья, газовое освещение.

В 1934 году с реорганизацией ОГПУ в НКВД Лефортовская тюрьма была передана в ведение советской политической полиции. В 1935–1937 годы Лефортовский СИЗО перестраивался и расширялся. В 1938 году в подмосковной Сухановке был открыт филиал Лефортово – Сухановская следственная тюрьма на 225 мест, в народе получившая название «санаторий имени Л. П. Берия».

С конца двадцатых годов до середины пятидесятых в Лефортово осуществлялись массовые казни «врагов народа». Трупы закапывали тут же, в тюремном дворе.

В семидесятые годы в Лефортово, ставшем главной тюрьмой Следственного управления КГБ СССР, произошел ряд изменений. Содержание арестантов, в отличие от следственного изолятора МВД, было более щадящим.

Две белые простыни, которые можно было менять в любое время, баня раз в неделю, ежедневная часовая прогулка по тюремному дворику, более-менее доброкачественная пища, отличная библиотека, возможность подписываться на любое периодическое издание СССР, отсутствие стрижки наголо, профессиональная и своевременная медицинская помощь.

Но главное отличие следственного изолятора Лефортово от московских тюрем заключалось в том, что в Лефортово полностью отсутствовали телевизоры, хотя во всех остальных тюрьмах они были разрешены.

После передачи тюрьмы в ведение МВД начальником СИЗО Лефортово был назначен Станислав Парез, сын бывшего начальника СИЗО «Матросская Тишина» Георгия Пареза. В начале 1994 года Лефортовский СИЗО передали Генеральной прокуратуре.

В Лефортово были свои знаменитые узники. Среди них – нарком Ежов, начальник Главного управления казачьих войск при военном министерстве Германии генерал Краснов, командующий Русской освободительной армии генерал армии Власов, атаман Кубанского казачьего корпуса генерал-майор Шкуро, командир «дикой дивизии» Белой армии генерал Султан-Гирей Клыч. Все они были повешены 17 января 1947 года во внутреннем дворике Лефортово.

В девяностые годы в Лефортовском СИЗО ожидали следствия члены разгромленного Верховного Совета А. Руцкой, Р. Хасбулатов, В. Ачалов, В. Баранников, А. Макашов и другие. Кроме того, в СИЗО Лефортово содержались президент Ассоциации совместных предприятий Л. Вайнберг, бывший заместитель министра внешних экономических связей России А. Догаев, заместитель начальника Финуправления ФАПСИ при Президенте В. Монастырский, профессор Высшей школы милиции Е. Жигарев, и. о. Генерального прокурора А. Ильюшенко, бывший следователь Генеральной прокуратуры, сотрудники РУОПа, а также криминальная элита – воры в законе и авторитеты уголовного мира.

Что касается внешнего вида, то Лефортовский изолятор, конечно, значительно отличался от Бутырки или «Матросской Тишины». Если в первых двух можно было найти обшарпанные углы, потрескавшуюся краску, отлетевшую штукатурку, мокрое пятно на потолке от протечки крыши или разрыва водопроводной трубы, то в Лефортово это отсутствовало.

Все здесь чисто и аккуратно. Стены выкрашены в приятный зеленый цвет, в коридорах не только следственной части, где находились следственные кабинеты, но и у камер, на полу лежали ковровые дорожки красного цвета.

В коридоры специально уложены такие дорожки, чтобы никто не слышал, как движутся заключенные.

Камеры также отличались от камер в других изоляторах. Тут не было общих камер. Они были рассчитаны, как правило, на двоих или четверых узников. Кровати стояли в один ярус. Умывальник, белый унитаз, небольшие шкафчики для личных вещей, окно, которое находилось высоко и было недосягаемо для заключенного.

Несмотря на все эти преимущества Лефортовского изолятора перед другими, по мнению заключенных, этот изолятор имел два колоссальных минуса, которые, собственно, и являлись главными признаками этой строгой недоступной тюрьмы.

Первым отрицательным признаком была абсолютная изоляция. Здесь полностью отсутствовали телевизоры в камерах, всякая возможность общаться с другими заключенными, что без труда можно было делать в Бутырке и «Матросске».

Вторым отрицательным моментом Лефортово являлось то, что он был полностью напичкан прослушивающими устройствами, которые записывали каждый шаг подследственного, каждый его вздох. Всеми этими спецприборами были начинены не только камеры, но и все коридоры. Любое движение заключенного или конвоира строго фиксировалось. Естественно, это очень сильно раздражало, выбивало из колеи…

Цируль лежал в своей двухместной камере. Он спал.

Вдруг сквозь сон ему послышалось, что кто-то громко топает по коридору. Конечно, Цируль знал, что на самом деле он не мог этого слышать. Толстые стены, массивная железная дверь и ковровые дорожки – все это способствовало тому, что заключенный не мог слышать даже передвижения конвоира.

К тому же конвоиры ходили в кроссовках, что предписывалось внутренней инструкцией. Таким образом, если конвоир подойдет к его камере, подследственный этого даже не услышит.

Но Цируль отчетливо слышал: по коридору шли кованые сапоги. Он напрягся. «Неужели это ко мне?» – подумал он. Он повернул голову к соседней койке. Вторая кровать, стоявшая в его камере, была также занята. Заключенный спал, повернувшись лицом к стене.

Цируль полностью проснулся. И предчувствие его не обмануло. Лязгнул дверной замок, ключ плавно повернулся и открыл камеру. Цируль увидел яркий свет электрической лампочки из коридора. В камеру вошли двое. Один из них держал стремянку, другой – веревку. Оба были в камуфляжной форме.

Цируль сразу обратил внимание, что у них не было ни резиновой дубинки, ни других спецсредств, которые носят конвоиры следственного изолятора. Более того, их лица были закрыты теми черными масками с прорезями для глаз, которые носят омоновцы и собровцы при выполнении своих оперативных мероприятий.

Цируль, приоткрыв глаза, с интересом наблюдал за движениями вошедших в камеру. Один сразу деловито прошел на середину камеры и, установив лестницу, полез к потолку. «Лампочку, наверное, менять», – подумал Цируль. Стоп, какая лампочка? Лампочка висит у входа. Зачем он туда полез? Там палка какая-то висит.

Другой в это время подошел к его соседу по камере, посмотрел, спит он или нет, но тут же отвернулся и подошел к Цирулю, посмотрел на него. Цируль закрыл глаза, оставив небольшую щелочку для наблюдения. Создавалось впечатление, что он спит. На самом же деле он все видел.

Цируль посмотрел на второго человека. Тот, поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, стал… Какой ужас! Он делал петлю. Наверное, для того, чтобы кого-то повесить! Теперь вопрос кого: Цируля или соседа? У Цируля сильно застучало сердце. Он стал нервничать.

Наконец первый, закончив делать петлю, посмотрел на второго. Тот, стоящий у кровати Цируля, кивнул. Цируль не успел ничего сказать, почувствовав, как руки в кожаных перчатках быстрым движением обхватили его шею и два больших пальца стали давить под самое яблочко.

Цируль открыл глаза, пытаясь закричать, но раздался только слабый писк. Голоса не было.

Тем временем человек, схвативший Пашу за шею, стал душить его. У Цируля уже пошли круги перед глазами. Вдруг – о, господи, быть такого не может! – сосед, лежащий на кровати, неожиданно встал и подошел к Цирулю. Он улыбался и пристально смотрел на Цируля. Не может быть, это же Вася Очко!

Мужчина перестал давить на горло, и Цируль смог произнести:

– Вася, ты же… Тебя же нет! Тебя же сбросили с балкона в Ялте!

Но Вася продолжал молчать и улыбаться. Тем временем второй человек медленно слез с лестницы и тоже подошел к Цирулю. Цируль понял, что сейчас его задушат, а потом подвесят на веревке к потолку, имитируя самоубийство. Но второй конвоир неожиданно направился в угол и включил телевизор. Цируль в шоке уставился на экран.

Там опять появилась статуя Свободы, какие-то небоскребы и лицо Япончика. Он говорил на английском. Цируль ничего не понимал.

Неожиданно на него набросились сразу двое конвоиров и стали его душить. Цируль пытался кричать, бить ногами, но ноги и руки уже держал Вася Очко. Цируль чувствовал, что земля уходит из-под ног. Наконец он сделал резкое движение, поднял туловище и увидел…

Цируль проснулся в холодном поту. Он осмотрел камеру. На пустой кровати, стоящей рядом, никого не было. Телевизора тоже не было. Значит, опять эти галлюцинации, опять кошмары его мучают!

Цируль встал с кровати, вынул из кармана куртки, висящей на крючке, пачку сигарет, закурил. Сердце выпрыгивало из груди. «Нет, – думал Цируль, – они меня в могилу загонят! Я больше не выдержу!»

Цируль объяснял эти галлюцинации тем, что внизу, под ним, находится так называемое кладбище расстрелянных, где в тридцатые годы НКВД хоронил всех расстрелянных «врагов народа».

И в следственном изоляторе существовала легенда, свои тюремные байки, что якобы мертвецы, зарытые на этом кладбище, дают излучение, которое очень сильно влияет на подследственных. Цируль знал, что многие именно из-за этого просили перевести их в более суровые, худшие следственные изоляторы.

Никто не хотел оставаться в Лефортово.

Цируля перевели в Лефортово в марте 1995 года, в результате тех событий, когда после обыска нашли наркотики, на второй день после ареста Розы и Потапа. Цируль толком не понял, неужели они отсекли тот контакт с волей, который установил он на «Матросской Тишине».

Перевезли его быстро, опять в обстановке повышенной секретности. Теперь уже здесь, в Лефортово, Цируль находился около двух лет, вернее, до двух не хватало всего двух месяцев.

Вначале Лефортово показалось Цирулю лучшим вариантом. Ему тут даже понравилось. А когда он узнал, что одним из соседей в камере, которая находится недалеко от камеры Цируля, является бывший Генеральный прокурор, это совсем развеселило Пашу, и время от времени он передавал ему через кормушку, выходящую в коридор, приветы от самого Паши Цируля.

Это было одним из любимых его развлечений. Затем он садился на свою койку и долго смеялся вместе с сокамерником, который в последнее время находился вместе с ним, отпуская разные шутки в адрес прокурорских работников. Смысл шуток был один – от тюрьмы и от сумы не зарекайся, все там будем – и вор в законе, и Генеральный прокурор.

Но затем ситуация изменилась. Следственные органы стали относиться к нему более жестко. Кроме того, чаще стали приходить чекисты, которые, как потом выяснилось, осуществляли разработку с наблюдением.

Конечно, тут им было легче это сделать. Ведь кабинет следователя находился совсем рядом, в другом отсеке здания, где сидели следователи Следственного комитета. Чекистам тоже было недалеко ехать до Цируля. Такие визиты стали частыми. С ними пришло худшее. Начались интриги. Первый удар, который получил Цируль, был совершенно неожиданным. Как-то пришли к нему чекисты со следователем. Сидели, долго разговаривали. Вдруг один из них достает газету.

– Кстати, Павел Васильевич, – обращается он к нему, – вы сегодняшнюю газету не читали?

– Какую? – спросил Цируль. – У меня зрение плохое.

– Так почитайте, – сказал следователь и протянул ему газету.

Цируль полез в боковой карман за очками. Плохое освещение в камере сказалось на его здоровье, и он стал почти все время ходить в очках. Достав очки в массивной оправе, Цируль развернул газеты. Бог ты мой! На одной из страниц была статья. Цируль уже не помнит, как она называлась.

Суть же ее заключалась в том, что в камере Лефортово сидит Цируль, известный вор в законе. Однако на самом деле Цируль якобы стал раскаиваться и написал письмо прокурору Москвы…

«Прокурору города Москвы от Захарова Павла Васильевича. Прошу больше не считать меня вором в законе, поскольку в 1958 году был коронован неправильно, с нарушением воровских законов и традиций ».

Цируль был в негодовании:

– Да как вы могли?!

Но чекисты только улыбались.

Это был сильный удар для него. Как же, теперь Цируль из воров в законе мог перейти в обычные фраеры, выражаясь на блатном жаргоне. Цируль после такого заявления, которое он прочел в газете, несколько дней не мог прийти в себя. Ему было плохо, несколько раз вызывали врача. Цируль очень переживал, как на свободе отнесутся к этому.

Однако сокамерник, с которым Цируль находился в то время, которого прекрасно знал еще по ранним ходкам, успокоил его.

– Да не волнуйся, Паша, все это провокации ментов! Пробивают тебя органы! Братва это сразу поймет. Не волнуйся!

В какой-то мере это немного обнадеживало. Но все равно было очень неприятно.

Вторым сильным потрясением, которое пришлось пережить Цирулю в следственном изоляторе Лефортово, были «косяки», которые поступали с воли в малявах от его братвы. Там время от времени его ближнее окружение намекало, что по Москве пошел разговор, будто Паша присвоил часть общаковских денег или даже растратил их.

Самое главное, это исходило не из уст какой-то «шестерки», а самого Вячеслава Иванькова, того самого Япончика.

Нет, отношения между двумя влиятельными ворами складывались достаточно сложные.

В одно время другом Цируля считался и Япончик, который освободился в девяностом году из тюрьмы не без участия Павла Васильевича, который начал уже прибирать к своим рукам столичный общак. Действительно, Цируль хранил большие ценности, исчисляемые десятками миллионов долларов. Там были деньги, золото, прочие ценности. Все это первоначально находилось на даче в элитном подмосковном поселке Новогорске, которую Паша снимал. Его охранял спецназ.

Но затем Паша построил собственный коттедж и переехал в Жостово.

В 1992 году Цируль выделил огромную сумму из казны для досрочного освобождения Япончика, сидевшего в то время в тюрьме. Деньги переводились через руководителя одного из крупнейших московских кооперативов по прозвищу Пузо, который заодно приторговывал антиквариатом, наркотиками и оружием.

Но через три года Япончик якобы сам профинансировал последний арест Цируля, выделив при этом два миллиона долларов через того же Пузо. Об этом Цируль не раз сообщал на волю в своих малявах. Причина такого поворота в своих отношениях с Япончиком Цируль объяснял ссорой.

Ведь незадолго до своего отъезда в США Иваньков обвинил Захарова в растрате денег из воровской кассы, в частности, в том, что Цируль неоднократно отсылал огромные суммы в Америку, якобы на содержание своей сестры.

Павел Васильевич отвечал ему, что имеет законное право на свою «долю». Так или иначе, именно Япончик через несколько лет, по утверждению Цируля, сам выделил деньги, чтобы посадить Пашу в тюрьму.

Но судьба внесла равновесие в их отношения. Сразу же после ареста Цируля ФБР в Штатах арестовало Япончика. А вскоре начались проблемы с ФСБ и у Пузо, который бежал в Голландию.

Цируль, сидя в камере, четко представлял, что все это замутил Япончик. Поэтому он и не может соскочить с нар.

Еще когда в Америке Захаров посещал Иванькова, имел с ним общие дела, все было нормально. Но потом из-за дележа сфер влияния между ними пробежала черная кошка, и они люто возненавидели друг друга. До Цируля дошли слухи, что Япончик договорился с антикварным королем Пузо об обратной услуге – сделать все, чтобы его, Цируля, приняли, и он оказался в тюрьме. Он даже писал об этом в записке:

«Алик, тебе же Роза говорила насчет Пузо. Это, видно, идет от Японца, мусора базарят, что дали два лимона, вот и не можем прорваться. В конечном итоге они это сделают. Но сколько мучений ».

Для Цируля каждый день становился все невыносимей. Ему стало казаться, что в камере находится радиоактивная балка, которая дает радиоактивное излучение, чтобы он умер в ближайшее время.

Все эти галлюцинации, психическое расстройство, которое стало у него наблюдаться в последнее время, делали свое дело. Цируль начал даже бросаться на конвоиров, которые этапировали его на прогулку или в баню, что никогда прежде не было за ним замечено.

Самыми тяжелыми были вечерние часы, когда Цируль готовился ко сну. Он знал, что каждый день ему снятся какие-то кошмары. К нему постоянно являлись то Япончик, то Бархошка, то Роза, сидящая в Бутырке, то Пузо, то Потап.

Иногда ему казалось, что его убивают: либо расстреливают, либо вешают в камере. Все это угнетало Цируля, и он чувствовал, что смерть приближается. Даже в одной из записок все той же Розе, которые передавал через адвокатов, он писал:

«Клянусь, не хватает никаких нервов. Вспомнил Рафика Сво (вор в законе Рафик Багдасарян тяжело заболел в Лефортовском следственном изоляторе и умер в 20-й спецбольнице), Бархошку (бывший вор в законе Николай Саман умер в Бутырском следственном изоляторе). Видно, моя очередь настала ».

Тогда, утром, его вызвали на допрос. Передвигаясь уже на костылях, Павел Захаров вошел в кабинет. Там сидели два человека. Это были знакомые фээсбэшники. На сей раз следователя не было. Они заулыбались, предложили сесть. Цируль с трудом сел за стол, надев очки, внимательно посмотрел на них.

– Ну, как здоровье, Павел Васильевич? – поинтересовался один.

– Что это ты про мое здоровье спрашиваешь? – огрызнулся Цируль. – Лечить, что ли, собрался?

– Вот-вот, именно лечить, Павел Васильевич! Почему бы и нет? Давай-ка рассказывай, чем болеешь, – и он вытащил листок с ручкой.

– Что, правда, что ли, записывать будешь?

– Приготовиться, по крайней мере, надо, – сказал фээсбэшник.

Цируль несколько минут подумал. В конце концов, можно и перечислить свои болезни.

– Ну что, – начал Цируль, – в ноябре 1994-го «Скорая» доставила меня в кардиологическое отделение Мытищинской центральной районной больницы. Там мне поставили такой диагноз: хронический гнойный обструктивный бронхит с частыми обострениями, послетуберкулезный пневмофиброз правого легкого с очаговым изменением плотного характера, плевродефисдиафрагмальный фиброз, легочная гипертензия, постинфарктный кардиосклероз, стенокардия, сахарный диабет по 2-му типу, средней степени тяжести, хроническая язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки в стадии ремиссии. Операцию по удалению язвы мне делали в 1988 году.

Тогда Цирулю дали вторую группу инвалидности. Назначенная экспертиза нашла у него также старый перелом лучевого отростка позвонка и признала наличие «психопатических черт личности». Цируль сказал, что у него плохо с зубами, зубы выпали, трудно жевать.

– Я же просил, – обратился он к ним, – чтобы мне в дачке передали терку.

– Да-да, терку, – записал фээсбэшник.

– И, наконец, ноги, – Цируль посмотрел на стоящие рядом костыли. – Не могу передвигаться свободно.

– Да, совсем ты стал плох, Павел Васильевич, совсем! Как же ты по приговору суда на лесоповал пойдешь?

– Какой еще приговор суда? – переспросил Цируль. – Может, я еще освобожусь.

– Что ты, Павел Васильевич, смотри на вещи реально! – неожиданно, отложив ручку, сказал записывавший болезни. – Давай посмотрим. Тебе под суд уже минимум по трем статьям УК: хранение, ношение огнестрельного оружия, подделка документов и самое основное – торговля наркотиками. Восемь эпизодов по твоему делу проходит! Максимальное наказание, предусмотренное за такой букет, – пятнадцать лет лишения свободы, да еще в колонии строгого режима! А дальше возможно и предъявление других обвинений: хищение в особо крупных размерах, мошенничество, наконец, убийство.

– И снова, Павел Васильевич, – продолжал другой, – долгие тюремные годы на нарах в лагерях, лесоповал да баланда! После того, как ты десять лет привыкал к роскоши, жил в шикарном особняке, пользовался дорогими машинами, питался изысканными блюдами! Все это тебе никогда не пригодится.

– Какие наркотики! Что вы пургу несете? – запротестовал Цируль. – Если вы нашли у меня сигареты, заряженные в камере, то это еще не значит, что я их распространял!

– Да ладно, Павел Васильевич! Ты что, не знаешь, что уже давно находишься в оперативной разработке? Мы тебя пасли почти два года, если бы менты тебя не приняли и не сломали нам всю работу. А так бы ты у нас шел по полной программе.

Цируль сделал удивленные глаза.

– Смотри-ка, – сказал фээсбэшник, – он и вправду не понимает! Ты что думаешь? Все началось 20 мая 1993 года. Я прекрасно помню тот день, когда был арестован твой кент и лучший друг, бывший вор в законе Николай Саман по кличке Бархошка, наркоман и торговец наркотиками. Через месяц он скончался в следственном изоляторе от цирроза печени. Сказалось тридцатилетнее употребление опиатов.

Через него мы вышли на действующих воров в законе, контролирующих наркобизнес, известных тебе людей – Алика Зверя, Молдавана, Тенгиза Гагалишвили по кличке Тенгиз Пицундский, и наконец замаячил в нашей разработке и ты, Павел Васильевич Захаров.

Затем в ходе оперативной разработки мы выяснили, что был ты связан тесным образом с неким Таги, владельцем и руководителем азербайджанской сети торговцев наркотиками. Надо сказать, что только крестным отцам азербайджанских преступных кланов удавалось создать высокоэффективную систему сбыта синтетических наркотических веществ на территории бывшего СССР. Независимо от того, кто привозит крупную партию страшного зелья, он вынужден был все оптом сдавать именно им, поскольку только подпольные азербайджанские торговцы способны раздробить ее на мелкие партии и донести товар до непосредственного «потребителя». По этим сетям распространялся и пакистанский метадон, и индийский бупреморфин, и триметилфетонил. Но, когда с «синтетикой» возникли перебои, чтобы система не простаивала, пошли опиаты, марихуана, а потом опять хлынул метадон.

У следственных оперативных групп были все основания подозревать, что к возвращению этого наркотика на российские просторы непосредственное отношение имеешь и ты, Павел Васильевич.

Тут Цируль сам прервал его.

– Чего вы добиваетесь, менты поганые? Ну, сижу я тут на нарах, закрыли вы меня. Что вам толку от меня?

Тогда фээсбэшник взглянул на Цируля, потом на своего коллегу и сказал:

– Чего мы добиваемся? Чтобы тебя не было.

– Да старый я уже! Не нужен теперь никому!

– Ты нужен всему воровскому движению. Ты, можно сказать, знамя полка, – сказал второй фээсбэшник. – Поэтому нам, скажем тебе честно и откровенно, Павел Васильевич – ты не обижайся – лучше, чтоб тебя не было.

От этих слов Цирулю стало не по себе. У него снова возникла резкая боль в сердце. Будто лезвие ножа пронзило ему грудь. Его парализовало моментально, отнялись руки, и он стал медленно сползать со стула. Через минуту он уже лежал на полу.

Потом перед ним вновь появилось улыбающееся лицо Япончика, Розы, Васи Очко, Бархошки, чьи-то еще физиономии наплывали в его подсознание.

Павел Захаров лежал на полу следственного кабинета Лефортовского изолятора и уже ничего не видел и не понимал. Один из фээсбэшников склонился над ним, взял руку, стал нащупывать пульс. Затем он прислонил ухо к его груди, пытаясь прослушать сердце.

– Ну что он там, симулирует? – спросил его второй.

– Похоже, и вправду серьезно. Надо срочно вызвать врача.

– Зачем врача? Раз он жаловался на здоровье, раз адвокаты поддерживают медицинскую версию, что он больной, пускай умирает! Нам будет легче.

– Погоди, – запротестовал первый, – надо все же вызвать врача. – Он нажал на кнопку звонка.

Вскоре в следственном кабинете появились конвоиры, дежурный по следственному изолятору, врачи из больничного спецблока. Все они склонились над Цирулем.

– Похоже, все, умер Павел Васильевич, – сказал пожилой врач, выпрямляясь. – Что делать-то будем?

– Прежде всего надо перенести его в камеру, – сказал фээсбэшник. – Пусть в камере умрет. Это первое. Во-вторых, доктор, ему нужно сделать нормальный диагноз, – и он протянул листок бумаги. – Тут все его болезни, только что он сам продиктовал. Надо проверить и вписать все это куда следует.

Через несколько часов некролог был готов. Официальной причиной смерти была признана острая сердечная недостаточность.

Так 23 января 1997 года неожиданно умер в следственном изоляторе Лефортово авторитетнейший вор в законе Павел Васильевич Захаров, по кличке Цируль.

| |

Как-то мне предложили защищать знаменитого вора в законе Павла Захарова (Цируля).

В 1995-1996 годах Павел Захаров сидел в следственном изоляторе Лефортово. В это же время там находились несколько моих клиентов. Работая с ними, я невольно узнавал кое-какие подробности из жизни Цируля. А однажды один из них совершенно неожиданно предложил:

– А вы не хотели бы быть адвокатом Паши Цируля?

– Адвокатом Паши Цируля? – переспросил я.

Павел Захаров по своей значимости в криминальном мире стоял рядом с Вячеславом Иваньковым (Япончиком). Вечером, вернувшись домой, я взялся за криминальное досье, тщательно собираемое мной на разных авторитетов. Ознакомившись с информацией о Цируле по имеющимся у меня вырезкам, я напросился на встречу с двумя авторитетами, которые были моими клиентами и прекрасно знали Цируля. Сейчас это выглядит наивно, но тогда для меня было очень заманчиво и лестно, что мне предложили стать адвокатом такой личности, как Цируль. Я буквально летел на эту встречу, думая, как за меня будут радоваться и, наверное, станут еще больше уважать как адвоката.

Но каково же было мое разочарование, когда один из них сказал:

– Адвокатом Цируля? Да он же давно не у дел, он уже никто.

Другой сказал не менее категорично и пренебрежительно:

– Да он же наркотой балуется.

Но все же я уже располагал достаточным материалом о криминальной карьере Паши Цируля.

Родился Павел Захаров 9 марта 1939 года в Москве. Жил в бараке. Воровать начал рано, чуть ли не с восьмилетнего возраста. Бросил школу, не доучившись до конца пятого класса. На работу устраиваться не хотел, занимался тем, что очищал чужие карманы, и, отчислив часть денег в общак, остальные пропивал. В 1956 году его первый раз судили за хищение, дали год исправительных работ. Но уже в 1958 году его посадили на 10 лет. Срок, по версии Цируля, он получил за чужое убийство. Якобы уголовники попросили «взять труп» на себя, чтобы «отмазать» кого-то. Так вполне могло быть, поскольку по старым воровским правилам будущему законнику обязательно надо было пройти через подобное «испытание». А Цируль жил «по понятиям».

В лагере он и получил прозвище Цируль, то ли за то, что брил какого-то вора и случайно порезал его, то ли потому, что еще на воле ему делала прически подруга, работавшая парикмахером. Уже в девятнадцатилетнем возрасте Цируля в Нижнетагильском лагере короновали в воры в законе. В 1960 году, освободившись по амнистии, он устроился парикмахером, а на следующий год опять сел.

После этого он еще четыре раза оказывался в лагерях за хулиганство, кражу, сопротивление работникам милиции.

В тюрьмах и лагерях Цируль, как и положено вору, попадал в карцеры, штрафные изоляторы. Его авторитет рос.

В конце 70-х, после очередного срока, Цируль стал специализироваться на мошенничестве. Его бригада занималась «ломкой» чеков в магазинах «Березка» и банках Внешпосылторга. Но в 1980 году он с двумя грузинскими уголовниками попался на квартирной краже. У самого Цируля нашли наркотики и пистолет. Его судили последний раз в жизни и дали пять лет.

Всего же Захаров провел в заключении двадцать один год.

Состояния особого он не нажил. Да и «по понятиям» он не мог этого сделать. Все изменила перестройка. В конце 80-х годов Цируль начал помогать «подниматься» преступным группировкам: солнцевской, долгопрудненской, пушкинской, ивантеевской. Особое предпочтение он отдавал коптевской бригаде, лидером которой в то время был Ястреб, его друг.

Многие считают, что тогда он имел сильное влияние в Казани. Казанские вскоре обосновались в Волжске, где в 1993 году прописался и сам Цируль. Ходили легенды, что в последнее время Цирулю доверили держать общак славянских группировок, сумма которого достигала аж 150 миллионов долларов. Однако работники правоохранительных органов считают, что этого не могло быть по той причине, что Цируль давно уже не у дел, да и с иглы не слезает. Но тем не менее особняк под Москвой, в поселке Жостово, где он жил, только без «начинки» стоил более двух миллионов долларов. Внутри же отделка была из гранита и мрамора.

Как представитель элиты преступного мира, Павел Захаров давно был под наблюдением у правоохранительных органов. Последние полгода он находился в оперативно-разыскной разработке, которую вела специальная группа МВД и ФСБ и на март 1995 года готовила его арест по обвинению в торговле наркотиками и хищениях в особо крупных размерах. Но, вопреки всем ожиданиям, а точнее, из-за полной нестыковки в действиях правоохранительных органов, арест состоялся гораздо раньше. Сотрудники Московского РУОПа вторглись в особняк Цируля в Жостове, тем самым спутав все карты МВД и ФСБ. Задержание проходило с большой помпой.

15 октября 1994 года в девять вечера в подмосковном поселке Жостово началась боевая операция по захвату вора в законе Паши Захарова. После продолжительного наблюдения за его особняком бойцы СОБРа пошли на штурм.

Трехэтажный особняк напоминал цитадель: глухой бетонный забор, пуленепробиваемые стекла, огромные металлические ворота с электроприводом, которые потом пришлось взрывать. К коттеджу подъехало 12 автомобилей. Полсотни бойцов СОБРа ворвались на территорию. Первоначально обыскав все помещение, они ничего компрометирующего не нашли. Однако позже, доставив Пашу в здание РУОПа, каким-то странным образом под плащом у него обнаружили пистолет «ТТ». Его стали обвинять сразу по двум статьям: незаконное хранение оружия и, чуть позже, незаконное хранение наркотиков, которые нашли у него в камере, где он отбывал наказание.

Первоначально Цируль находился в Бутырке, с другим известным вором в законе, Робинзоном Арабули, по кличке Робинзон. Вскоре Цируля спешно перевезли в спецкорпус «Матросской тишины», где он продолжал употреблять наркотики. В доставке наркотиков стали подозревать нескольких его адвокатов. Некоторых из них задержали и возбудили против них уголовные дела. По телевизору даже показывали, как адвокат передает наркотики, а в это время врывается оперативная группа, его задерживают, а Паша Цируль говорит что-то невнятное перед камерой.

После этого его переводят в следственный изолятор Лефортово, и дело начинает вести 4-й отдел Следственного комитета МВД России.

Приехав в Лефортово, я предъявил все необходимые документы следователю, который входил в следственную бригаду. На столе у него я увидел дело моего будущего подзащитного. Следователь совершенно безразлично взял мои документы и начал было оформлять разрешение на встречу с Цирулем. Как бы про себя он обронил:

– Ничего, будете девятнадцатым адвокатом…

– Как девятнадцатым?! – переспросил я в растерянности.

– Так. У него было восемнадцать адвокатов. Многих он разогнал сам, причем странным способом: обвинял их в том, что они переодетые менты. Кто-то остался у него работать. Вы будете девятнадцатым.

– Подождите, – сказал я. – Давайте пока не будем ничего оформлять. Я с этим вопросом разберусь.

Я вышел из следственного изолятора с неприятным чувством. Мне было совершенно непонятно столь странное поведение клиента. Иметь девятнадцать адвокатов – это ненормально. Быть статистом мне совершенно не хотелось.

Прогулявшись, я вернулся в Лефортово. Быстро заполнил карточку вызова на своего клиента, который рекомендовал мне взять защиту Цируля.

– Послушай, – обратился я к нему, когда мы увиделись, – странная какая-то ситуация получается. У него ведь уже восемнадцать адвокатов было!

– Да, – подтвердил мой клиент. – Это так. Странно он ведет себя в последнее время. Не хочу вводить вас в заблуждение, но с ним что-то происходит.

Странностей хватало с лихвой. Вероятно, чтобы создать видимость своей приверженности к старым воровским традициям, Павел Захаров оформил на других людей свои автомобили, коттедж, вклады, а свою фактическую жену, от которой имел сына, зарегистрировал со своим братом. Но уж совсем вне всякой логики было прошение Цируля прокурору Москвы о том, чтобы не считать его вором в законе, поскольку в 1958 году он якобы был коронован неправильно, в нарушение воровских традиций. Кроме того, мой клиент сказал, что в Лефортове с Пашей происходят всякие непонятки. Например, в последнее время он стал бросаться и «наезжать» на вертухаев, а соседу из противоположной камеры, Алексею Ильюшенко, бывшему и. о. Генерального прокурора, Паша постоянно передает какие-то замысловатые приветы, после чего, по словам вертухаев, долго смеется.

– В общем, сами решайте, – закончил клиент. – Мое дело предложить.